
В каждом поселке или городке можно встретить старушку, продающую на площади или у магазина выращенное на своем огороде или нехитрое рукоделие. И тут был магазинчик. И тут стояла бабушка с вязанием: руковички, носки, шапочки.
Рядом со старушкой, скукожившись от сырого ветра, у лотка с овощами и фруктами пританцовывала женщина восточных кровей. Прохожим говорила: «Купите бананы. Хорошие».
Торговля шла не бойко. Никак не шла. А поскольку старушка ничем не была занята, решил у нее поинтересоваться:
— Скажите, отчего ваша деревня так называется?
— Нормально называется, — отозвалась старушка.
— Но, согласитесь, чуднО: Мартышкино, — настаивал я.
— А вы будто и не знаете, кто такие мартышки?.. — торговка–рукодельница посмотрела на меня как на двоечника.
До и после «окна»
Деревня Мартышкино — исторический район Санкт–Петербурга. Петр еще не прорубил свое «окно в Европу», а она уже стояла тут, на берегу Финского залива. Еще при шведах.
Теперь Мартышкино — часть мегаполиса. Но только несколько многоэтажек разнообразили ее архаичный облик. А так — типичная деревня. С огородами и садами. Укрытыми за заборами деревянными домами. И улицами без тротуаров.
Название давно кануло бы в лету, но Мартышкино не только деревня — это еще и железнодорожная станция с вековой историей, обозначенная на всех картах и перегонах.
В этих краях достопримечательности на каждом шагу. Если пойти на восток, недалеко Петергоф — великолепная императорская резиденция со знаменитыми фонтанами.
На западе буквально в двух шагах — Ораниенбаумский дворец, построенный Меньшиковым для себя. Но после опалы и ссылки сподвижника Петра усадьбу передали в казну, Романовым в самоличное владение. Особенно Ораниенбаум любил Петр III, тут его и арестовали после переворота, устроенного супругой Екатериной, будущей Великой…
И в Петергофе, и Ораниенбауме цари жили летом. А за самодержцами в округу потянулись и люди попроще. Мартышкино стало популярной дачной местностью.
В отличие от каменистого противоположного побережья на Карельском перешейке, здешние пляжи считаются лучшими — тут песок. Хотя, как всюду в «Маркизовой луже» — так называют Финский залив, и здесь тоже мелко. Для отдыхающих раньше выстраивали длинные деревянные молы, чтобы, прогулявшись по ним, господа могли бултыхнуться в воду, где поглубже, хотя бы по пояс.
Такая история
Впрочем, у Мартышкино история славная. Тут любили отдыхать художники и поэты. Знаменитости с мировыми именами: Тургенев, Некрасов, Панаев, Лев Толстой. Тут даже Александр Дюма бывал. Его на дачу Панаева возил Григорович. Поездка планировалась до вечера, а получилась на несколько дней.
Автор «Трех мушкетеров» оставил язвительные воспоминания о спонтанном хождении к русским. Если гости засиделись, хозяева предлагали переночевать у них. Причем прибывшие друзья их уже мало интересовали — обедом накормили, разговоры поразговаривали, чаю испили. Этикет гостеприимства соблюден.
Сладко позевывая, хозяева отбывали в свои покои. А гость… «он направляется в предназначенную ему комнату, осматривает все кругом, не беспокоясь о кровати, — ему это и в голову не приходит, потому что кровати здесь нет…» — поделился в своих заметках Дюма. Похоже, француз спал пару ночей на паркете, соорудив из перевернутого стула изголовье и укрывшись чье–то шубой.
Впрочем, пребывание Дюма увековечено. Его именем названа одна из мартышкинских улиц.
Из живописцев здешние пейзажи запечатлели Кипренский, Саврасов, Репин, Сомов, Лансере. А «Мордвиновские дубы» в Мартышкино, написанные Иваном Шишкиным теперь украшают Русский музей в Петербурге.
Усадьба Мордвинова не сохранилась, зато до наших дней дошла соседняя — герцогов Лейхтенбергских.
Герцог Максимилиан, сын пасынка Наполеона Евгения де Богарне, приехал в Петербург, чтобы участвовать в кавалерийских маневрах. Влюбился в старшую дочь Николая I, женился на ней и остался в России. Император подарил им дворец в «помпейском» стиле. Влившись в русский императорский дом, Максимилиан верой и правдой служил своей новой родине. Именно ему Россия обязана развитием передовых технологий. Герцог возглавлял Академию художеств и Горный институт. А ушел так: в 35 лет простудился на уральских заводах и умер от горячки.
Смотришь на шикарные портики дворца Лейхтенбергов и невольно путаешься во временах — где антика, где русский классицизм? Во всем присутствует сказочность. И если пойти прогуляться по парку — и вовсе попадаешь в былину. За мостиком и прудом натыкаешься на гигантский валун, который скульптор превратил в голову богатыря.
История этого памятника полна загадок. По одной из версий, «голова» изображает Петра и выточена неким мастером Петербургской гранильной фабрики в благодарность за то, что царь стал крестным отцом его сына.
По другой версии, валун облагородили по велению Павла I.
Но есть легенда, которой хочется верить, даже если все было не так. В 1818 году по парку вместе с Раевским прогуливался молодой Пушкин. Его настолько впечатлила каменная глыба, что ее образ он использовал для своей поэмы «Руслан и Людмила».
Прошлое и настоящее
Но при чем все–таки здесь мартышки?
В здешних краях жива молва о бродячем цирке, который приезжал в популярное дачное место еще в XIX веке. И из него сбежали несколько обезьянок. Цирк уехал, а мартышки остались и несколько лет терроризировали округу, добывая средства на пропитание воровством, а иногда и дерзким грабежом отдыхающих.
Впрочем, другая версия названия Мартышкино связана с местными крестьянами. Когда земли отошли к России, Петр стал строить крепость в заливе — Кронштадт. Камни для нее возили и зимой — по льду, и летом — на лодках со всей округи. И прибрежные крестьяне бросили пахать и сеять и занялись извозом. Их прозвали «мартышками»: сидят за веслами скрюченно, гребут суетливо — похоже…
Когда же стройка петровского века завершилась, «мартышки» не остались без дела. Тогда окружной дороги по дамбе еще не было, а морячки из Кронштадта, загулявшиеся в Северной столице и опоздавшие на рейсовый пароходик, чтобы не угодить на гауптвахту, шли на поклон к лодочникам. Через залив до Кронштадта тут рукой подать.
— Купите бананчики к новогоднему столу, — вновь заканючила восточная женщина, обращаясь ко мне. — Следующий год — обезьяны, ученые рекомендуют.
— Да вы в своем Узбекистане и вовсе с ума посходили! Зачем ему твои бананы, он же не обезьяна! — не выдержала старуха с руковичками. — Не видишь, мы тут разговариваем…
И уже мне:
— На самом деле никаких о–б–л–и–з–ь–я–н, ни зеленых, ни огненных, тут отродясь не было. Боже упаси! «Мартын» — это старорусское название большой чайки, а «мартышка» — соответственно маленькой. Вы посмотрите в словаре Даля, там все про это написано… И нечего фантазировать. Внук мне тут сказал: а раз следующий Год обезьяны, значит, наша деревня станет столицей года? Задурачили всем голову бананами и гороскопами.
Чувствовалось в старушке–руковишнице фундаментальное образование, а характер чисто ленинградский, питерский, с элементами здорового скептицизма и атеизма. Не случайно в наши дни Мартышкино — один из университетских центров России. Рядом расположились факультеты естественных наук и общежития Санкт–Петербургского университета. А физики, как известно, литературу знают получше многих гуманитариев. И почти прямая цитата из Достоевского — про «облизьяну зеленую», та, на которой споткнулся датский профессор Хансен из «Осеннего марафона» — лишнее тому подтверждение.
Как не купить носки у такой женщины! Скоро же Новый год, будет куда положить подарки.
Анатолий АГРАФЕНИН,
писатель,
Санкт–Петербург — Рига,
специально для газеты «Вести Сегодня»