Эта рыжеволосая, полная энергии актриса, оказавшись в кадре, сразу становится центром притяжения. Рецепт Оксаны Сташенко — трудолюбие плюс готовность к случайным подаркам судьбы.
Именно эти качества помогли ей в середине 90–х стать телеведущей в Турции, когда россияне туда ездили еще челноками; получить роль у известного американского режиссера; стать звездой нескольких сериалов, в том числе сериала «Мухтар». В интервью «Вестям Сегодня» Оксана рассказала, как происходят у нее «зигзаги удачи».
«Более лучшая американка»
— Оксана, в вашей профессиональной биографии случаются неожиданные повороты. Например, как–то оказались в Турции телеведущей — и это в середине 90–х, когда работа за границей была экзотикой. Как это у вас происходит?
— Всегда случайно. С Турцией получилось так. Я возвращалась из отпуска, рядом со мной в самолете сидел турок. Ему чего–то не хватило — кажется, десерта, он обратился к стюардессе, а она не слишком вежливо с ним обошлась. Мне стало неловко, я взяла и отрезала ему половинку своего десерта, так и познакомились. Оказалось, что он — заместитель руководителя одного из турецких телеканалов. Это был 1995 год. И они как раз открывали два русскоязычных канала специально для туристов и русских, проживающих в Турции. Планировали сделать программу «Стамбул глазами россиян» и искали телеведущую. Он попросил мой контакт, и я дала, не питая особых надежд. И они меня пригласили. Это была 10–минутная программа, раз в неделю, посвященная истории Турции, о сохранившихся там артефактах (там их множество, в отличие от Греции, которая была разграблена англичанами), и я тогда очень много узнала о культуре страны. Прилетала к ним примерно раз в три месяца, и мы записывали серию программ.
А через год я с ними рассталась, поскольку меня пригласили сниматься в Гонконг на большую роль.
— А Гонконг как появился?
— Я играла там англичанку–адвоката, которая приехала в Гонконг. В фильме показана целая история Гонконга на протяжении жизни моего персонажа — от 20 до 86 лет.
В моем театре «Бенефис» работал артист Александр Козлов — артист очень тонкой душевной организации, катастрофически не запоминал текст. И когда ему выпадало играть со мной, он говорил: «Оксана Михайловна, как я счастлив, что существовал сегодня с вами на сцене». Дело в том, что я хорошо держу таймер в голове и всегда могла вовремя вытащить его из импровизаций, которыми он увлекался. Я помогала ему держать сюжетную линию, и для меня это был тренинг: каждую секунду реагировать по–новому, потому что никогда не знаешь, что выкинет твой партнер. И вот как–то он мне звонит и приглашает на роль. У него уже был опыт работы с китайцами в предыдущем проекте — играл француза. Прошло несколько лет, и его нашли опять — нужна была сыгранная актерская пара. По сюжету они вместе плыли на корабле в Гонконг, встретились, влюбились и прожили всю жизнь. И в японский плен попали, и пережили другие события…
На этой роли мне пришлось поплатиться своей золотистой косой. Отстригли ее, меня не предупредив, прямо по уши — в комнате даже не было зеркала… Но я на них не в обиде.
Александра попросили порекомендовать актрису на роль американки французского происхождения. Он ответил, что у него есть только одна кандидатура, и пригласил меня, попросив заодно помочь ему с переговорами на английском языке. Я, естественно, согласилась, и мы поехали. Позже оказалось, что на пробы параллельно была вызвана актриса из Англии. Мне сказали, что проводят генеральную репетицию первого съемочного дня, сделали мне полный грим, и мы стали репетировать сцену защиты в суде. На мне были судейский парик, мантия — в общем, полное погружение. Я вспомнила все фильмы, которые видела про английские суды, и защищала со всей страстью… Вечером переводчица (мы с ней очень подружились, она стала мне второй мамой) мне сообщила: «Ты знаешь, завтра утром английская актриса улетает, а ты остаешься — потому что ты всех очаровала. Ты — лучше американка, чем она». Вообще–то у меня украинские корни, а родилась здесь. Мне даже не сказали, что будут пробы, — чтобы не смущать. Мне кажется, это было сделано правильно, тактично, и все прошло без напряжения.
Съемки проходили более полугода, мы жили все время там.
Отличница, трусиха, заноза
— Получается, что вам помогали ваша общительность плюс профессиональные навыки и знание языков. Ведь в 1995 году поехать по контракту за границу было немыслимо.
— Я все–таки считаю, что это был случай. Сначала мое общение с партнером, мое желание сделать так, чтобы ему было комфортно работать.
Со мной такие случайности всегда. Почему–то все, что готовится заранее, у меня редко получается. А вот спонтанно все складывается. Но то, что готовилось, потом становилось базой для спонтанных решений и проектов. Это моя философия: надо быть готовым использовать шанс. Меня нередко просят: «Я тоже хочу за границей сняться, посодействуй». Я спрашиваю: «А у тебя английский на каком уровне?» «На начальном, но если меня пригласят, я сразу же займусь!» Так вот нет, так не получится. Надо быть готовым сейчас! Кто за вас это сделает? Никто!
— А у вас самой откуда знание языка было в середине 90–х?
— Я была отличницей в школе. Страшная трусиха, никогда не была замечена ни в каких хулиганских выходках, свойственных детскому и подростковому возрасту. Не играла «цепи скованы», потому что там у всех коленки разбиты. Я всегда была судьей. Над схваткой. Я была жуткая заноза! Но мне доверяли, потому что я была справедливой. Когда я была председателем комсомольской организации и когда сидела на приеме в комсомол, все боялись, потому что, во–первых, сама все знала, а во–вторых, если я идею принимаю какую–то, то это для меня становится главным. Также случилось и с профессией.
Я очень любила учиться и быть отличницей, потому что меня все хвалили и ставили в пример. Мне нравилось, что моя родня мной гордится: «Умничка, красавица, маму слушается…» Мне это помогало. И по английскому у меня были пятерки, многое было заложено хорошим педагогом. В училище я учила французский, это был обязательный предмет, но только на том уровне, если доведется играть классику — у нас при дворе, как известно, говорили на этом языке.
Я очень дисциплинированный человек. И когда сталкиваюсь с недисциплинированностью, у меня возникает протест. Правда, сейчас, с возрастом, я перестала людям на это указывать. А когда была помоложе, считала своим долгом указать, была шпилькой. Но со временем стала терпимее…
— Вопрос об актерской профессии…
— …Для меня не стоял. Моя мама пела в волжском народном хоре, и я с маленького возраста тоже выступала. И меня все родные называли: «Наша артистка!»
— Но далеко немногие актеры из российских регионов решаются приехать в Москву. Вы же из Самары отправились покорять столицу…
— Я вообще–то сначала не собиралась, думала, что это слишком суетно, зачем мне все это… У меня была квартира, вся жизнь там проходила. Меня скорее юг прельщал — например, всегда гремел ростовский ТЮЗ. Думала, туда куда–нибудь…
И сначала я поехала в Саратовское театральное училище и закончила его. Меня направили в Липецк, потом поехала в Каменск–Уральск, прошло 2,5 года, и у нас была встреча нашего курса в Москве, на московской бирже актеров. И там меня увидел администратор театра Задорнова, они меня позвали. У меня в Москве сразу закрутился судьбоносный роман с первым мужем, а он уже работал здесь у Беляковича. И когда он услышал, что мне предложили, он сказал: «Хоть на ложках играть, но в Москве». Я его послушала и приехала сюда работать.
— Ничего себе трусиха! Взяла приехала в Москву…
— Вот у меня всегда так: в чем–то размеренном я трусиха. А когда возникает спонтанность, то в этом потоке получается.
Подарки и жертвы
— Ваше амплуа как характеризуется?
— Самое интересное, что как только меня какой–то режиссер снимал в комедийной роли, последующее предложение непременно было на серьезную роль, даже трагедийную. Все говорили: «А внутри у тебя драма, надо это срочно вытащить и показать, что ты совершенно разная». За это я им очень благодарна, потому что у меня есть роли в таких фильмах, как «Красная площадь» по Тополю, «Нахалка», «Джамайка» (начальник колонии), «Место под солнцем» Хамраева — там у меня даже жестокая роль. Есть такие работы, которые для меня стали реализацией моего незаконченного театрального пути. Потому что в театре у меня очень разные амплуа: в трагедии Бальзака «Мачеха» я играла Полину, в «Кабанчике» — Ольгу, в «Пороге» Дударева — Алину. Все это трагические роли. И в то же время комедии, мюзиклы веселейшие.
— То есть нельзя сказать, что режиссеры эксплуатировали только одну сторону вашей внешности или характера.
— Даже если бы меня продолжали снимать в одном амплуа — грех жаловаться. Ходил такой трагикомичный стишок среди актеров, которые оставались без приглашений: «Не желают, не зовут, не платят…» Почти по Есенину. Я счастлива тому, как сложилась моя профессиональная биография.
И я не могу назвать это эксплуатацией: если у режиссера проект, ему подходит эта комедийная артистка и ей не надо будет много объяснять — то почему нет? Это же производство. Надо быстро все осваивать. Так что, наоборот, мне комплимент, что я умею хорошо делать свое дело. Дальше уже моя актерская задача — сделать так, чтобы не повторяться в комедийных ролях. В «Золушке с прицепом» я такая, а в «Длинном поцелуе» — уже другая.
— Когда вас неожиданно постригли в Китае, это воспринималось вами как жертва?
— Ну, три дня я немного поплакала. Но я прекрасно понимала, какой подарок мне преподнесла судьба. Мне очень нравятся китайская еда и выпечка, и я играла англичанку, которая любит китайцев, защищает их. А ее муж, наоборот, был зол на Китай. И у них на этой почве был семейный конфликт. Очень интересная была работа — глубокая. Мне повезло: в 30 лет сыграть такой образ, с длинной жизнью. Потом я уже играла в американской картине у Цукермана, который снимал «Жидкое небо» (Liquid Sky) — культовое кино, во всех киноакадемиях мира преподают. Он меня пригласил сниматься в фильме «Перестройка». Моя фамилия вылетела третьей строчкой в титрах — я обалдела — после Мюррея Абрахама (обладателя трех Оскаров), он был моим партнером. Там тоже играла два возраста — 23 и 40 лет, две эпохи, Советский Союз и перестройка. Как я попала в американскую картину? Тот же случай. Я прилетела в Америку на съемки фильма «Гражданин начальник», где играла англичанку (американский следователь русского отдела). На съемочной площадке часто присутствовал пожилой мужчина. Мы с ним поговорили немного даже — я, к своему стыду, не знала, кто он. Через год мне звонит ассистент по актерам с Мосфильма и говорит, что приехал американский режиссер, говорит, что вы друзья и у него написана для тебя главная роль. Я не поняла сначала, ведь у меня нет друзей в Нью–Йорке. Он фото показывает, телефон называет. Ну, я приехала, и когда его увидела — узнала. Он захотел со мной поговорить по–английски о роли. Конечно, я не идеально знала, но это было не особенно нужно — в его роли были слова и обороты, которых даже нет в словарях, потому что они несут глубокое философское значение. Я заучивала эти тексты. У меня было 30 съемочных дней, и хотя я тогда очень плотно снималась в сериале «Мухтар», мне пошли навстречу. Если бы я обратилась к московским продюсерам, меня бы не отпустили, поэтому я приехала к продюсерам в Киев и попросила переписать мои сцены на партнеров. Мне сказали: «Ну как можно отказать человеку, которого берут снимать в большое американское кино?» И они все сделали. Только попросили для пересечения всех восьми серий один съемочный день. Американский фильм снимался в Москве, «Мухтар» — в Киеве. И я туда вечером улетела, а на следующий день вернулась в Москву.
У меня про любую роль есть какой–то рассказ. Так и с «Мухтаром». Меня спрашивают: «Как ты вытащила такой лотерейный билет?» 15 лет снимается проект. А ведь он уже начинался, когда за три дня до начала съемок меня вызвал режиссер Александр Полынников и сказал: «Мы тут начинаем проект, я предложил тебя, на канале утвердили. Ты можешь приехать и контракт подписать?» И все. То же самое было с «Красной площадью».
А как–то я уехала к своему духовнику в Дивеево. Он спросил, как дела. Я говорю: да вот заканчивается проект и больше нет предложений. А он: «Иди помолись». Я пошла в церковь, вдруг звонок — Рауф Кубаев: «Ты должна быть завтра в Москве по такому–то адресу на примерке». Его ввели срочно в проект, и он пригласил меня. Вообще–то была приглашена актриса, очень известная, но она была такая грустная, что никто не поверит, что ее хочет весь высший состав управления КГБ (сюжет фильма — заговор против Брежнева). Надо сказать, что меня сразу утвердили: постригли под гарсон, покрасили в темно–каштановый цвет. Это ведь тоже подарок! Я второй раз встретилась на съемочной площадке с Андреем Соколовым, и там была обнаженная сцена…
— На какие жертвы вы способны ради профессии?
— Вообще–то если я загораюсь, то способна на многое, но я не могу назвать это жертвой. Надо — так надо. Например, я страшно боюсь воды. Но я ныряла на Московском водохранилище прямо в омут головой. «Марфа и ее щенки» мы снимали — полный метр из трех историй, в каждой есть свой щенок. День был самый холодный за лето, а у нас ныряние. Более того, именно в тот день открыли шлюзы, и вода поднялась на два метра, и водолазы, которые нас контролировали, ничего не могли видеть из–за поднявшегося ила. Я предупредила режиссера и партнеров, что если я буду кричать: «Тону!» — это не шутка. И вот по замыслу в воду прыгает собака, главный герой и я. И надо мной смыкается моя юбка — солнце–клеш, и я еле–еле выныриваю, со сбитым дыханием кое–как отговорила текст, а потом кричу: «Все! Я тону!» Всем тяжело, все в одежде, но, к счастью, по сюжету, нам бросают спасательный круг, и меня вытаскивают. Когда касается работы, я не задумываюсь — просто делаю.
Муж — главный режиссер
— Как мужья — а вы семь раз были замужем! — воспринимали вашу увлеченность профессией? Такое ощущение, что вы круглые сутки заняты…
— Так было не всегда… С первым мужем мы расстались, со вторым, с третьим, потом была жуткая история, которую не хочу вспоминать (когда я дважды замужем была за одним человеком). А что касается Влада, то он получил уже, что называется, готовый продукт. Он и сам признается, что он по жизни скорее ведомый. Когда мы поженились и он стал ездить со мной на съемки, выступления, не было ни одного человека, который бы не подошел и не сказал: «Как он на тебя смотрит!» Когда он ведет мои творческие вечера и сольные концерты, говорит мне: «Больше всего на свете я боюсь так тебя заслушаться, что забыть включить нужную кнопку…» У меня нет конкретного сценария, я иду от того, какой у меня зритель. А Влад на экране иллюстрирует, у него огромный архив фотографий, видео и прочих материалов. Это он все сделал. У меня уже были материалы, но Влад мне сказал: «Ксюш, я могу лучше сделать». А потом предложил свое оформление — клип, звук и пр. И он стал делать все. Теперь он работает в Доме кино, руководит цехом звука и света.
— А с Латвией вас что–нибудь связывает?
— Два года назад нас пригласили на рождественские встречи в Пярну: Евгения Герчакова с семьей, меня с семьей и Григория Гладкова. Мы делали три вечера. Но за это, помимо гонорара, нам сделали спа–процедуры и программу, и еще каждый выбрал себе экскурсию. И мы выбрали Ригу. Очень много русских подходили ко мне в Риге. Оказывается, смотрят сериалы — и Джамайку, и «Поцелуй», и «Дворняжку Лялю», и «Мухтара». Мне было очень приятно — все–таки наши зрители особенные, они очень культурные, не навязываются, как, например, в Америке.
Вита ШТЕЙН,
собкор «Вести Сегодня» в Москве.